Кто вы, мадам Фирсова?

24.04.2020

Почти детективная история.

Исторический роман
сочинял я понемногу,
пробиваясь, как в туман,
от пролога к эпилогу.

Были дали голубы,
было вымысла в избытке…

Булат Окуджава. 1975 г.

Давно уже стало доброй традицией сопровождать любую значимую праздничную церемонию раскупориванием бутылочки шампанского. В нашей стране и за рубежом производится огромное количество разных видов игристых вин, поэтому часто возникает вопрос: на каком из них остановить свой выбор? Многие жители Геленджика, являясь патриотам своего города, отдают предпочтение местному производителю - ЗАО АПК «Геленджик», выпускающему шампанское «Мадам Фирсова». Как гласит реклама, «оно является прекрасным украшением праздничного стола и поднимает настроение, обладает отличным букетом вкусовых качеств». И это действительно так!

Рис. 1. Логотип шампанского «Мадам Фирсова».

Логотипом шампанского (Рис. 1) является изображение прелестной дамы с бокалом в руке. Кто же такая, эта «мадам», в честь которой назван чудный напиток?

Часть первая. Как рождаются и развенчиваются мифы.

Где сегодня можно быстро найти интересующую информацию? Конечно же, - в интернете. Задаем в поисковике «Мадам Фирсова» и то, что удалось «накопать» (исключая повторы), сводим в таблицу.

Таблица № 1.

№	Сайт в Интернете	Цитаты
1	http://gelvino.ru/apk	ЗАО АПК «Геленджик». История винодельческого предприятия «Геленджик» связана с именем русской «мадам Клико» - Любовью Фирсовой, женой генерала Фирсова, создавшей в 1869 году одну из первых знаменитых промышленных виноделен России.
2	http://needguide.ru/view_tour.php?tour_id=11824	…история уходит корнями в 19 век, когда отставной генерал Егор Фирсов в 1864 году получил в награду за мужество и героизм в Кавказской войне 20 десятин земли на Тонком мысе.
3	http://otdih.nakubani.ru/musej-hleba-vina/	Графу Фирсову наряду с другими военачальниками за заслуги на Кавказской войне были пожалованы земли – Тонкий мыс Геленджика. Свои земли он назвал «Любань» в честь жены Любови Юрьевны.
4	http://www.proza.ru/diary/evgeniisadkov/2016-08-12	5 десятин земли на Тонком мысу за заслуги в Кавказской войне получил генерал Егор Егорович Фирсов… Фирсов действительно разбил чеченскую партию, пытавшуюся напасть на Назран, и этим самым сделал примирение между чеченцами и ингушами почти невозможным.
5	https://vogdux.ru/blog/325-grafinya	Графиня Фирсова основала в 1869 году Геленджикский винзавод, который был поставщиком вин Российскому императорскому двору. Винодельня была одна из первых в России и была основана на европейских традициях. Графиню впоследствии стали называть "русской мадам Клико".

Обобщая эти сведения, получаем следующий окончательный вариант: генерал (он же - граф) Егор Егорович Фирсов, участвуя в Кавказской войне, проявил мужество и героизм. Одним из его подвигов был разгром «чеченской партии» в районе Назрани. В награду за это он в 1864 г. получил в районе Тонкого мыса по одним источникам - пять, по другим - двадцать десятин земли. В своем имении, названном в честь жены Любови Юрьевны «Любань», он в 1869 г. создал одну из первых знаменитых виноделен в России. Эта дата указана на этикетке шампанского «Мадам Фирсова» и красуется на здании винзавода (Рис. 2). Завод Фирсовой был поставщиком вин Российскому Императорскому двору.

Рис. 2. Здание винодельческого предприятия.

Даже при беглом прочтении вышеизложенного, возникает вопрос: откуда все это взялось? Ведь это самый настоящий блеф! И он кочует из одних публикаций в другие. Эта же «лапша» вешается экскурсоводами на уши жителям и гостям города-курорта. Во-первых, в период 1864 -1870 гг. на всей территории от нынешнего Геленджика до Туапсе находились 12 казачьих станиц Шапсугского пешего берегового батальона, в которых проживало 2,5 тыс. чел. (в ст. Геленджикской – 59 семей). Это был дикий край. О каком промышленном виноделии здесь в то время могла идти речь?!

Во-вторых: пионерами виноделия Новороссийского округа, куда территориально входил Геленджик, обоснованно считаются М. Ф. Пенчул и Ф. И. Гейдук, но никак не Фирсовы. Не понятно, каким боком год 1869-й причастен к возникновению этой отрасли в нашем городе (см. Справку № 1).

Справка № 1. М. Ф. Пенчул, посадил на Мысхако саженцы в 1869 г. и только в 1876 г. получил хороший урожай, с которого, как он сам писал об этом, « имел уже 100 ведер вина». В 1889 г. Пенчул впервые представил свои вина на Кавказской выставке в Тифлисе – и получил большую серебряную медаль. Ф. И. Гейдук прибыл в Россию в 1868 г., виноградные плантации заложил в 1874 г. и только в 1881 г. представленные им вина урожая 1878 г. получили признание.

Если у кого-то возникло неуёмное желание увековечить дату зарождения российского виноградарства в Геленджике, то лучше было использовать цифру «1841». Именно в этом году благодаря стараниям начальника Черноморской береговой линии Н.Н. Раевского из Никитского ботанического сада в Новороссийск поступило 10 тысяч виноград­ных лоз. Правда, виноград использовался как одно из средств профилактики заболевания цингой. Вот что сам Раевский писал об этом: «Почти во все укрепления я развез виноград; молодые листья винограда представляют весною весьма полезную зелень для борща; летом незрелый плод составляет хорошую закваску для навара; осенью этот плод самый здоровый и, наконец, его мож­но, с таким же успехом, как огурцы, солить на зиму».

В числе других укреплений, где благодаря Раевскому выращивали виноград, было и Геленджикское. Об этом свидетельствовал польский легионер Теофил Лапинский, побывавший в Черкессии в 1857-1859 гг.: «Когда крепости Суджук и Геленджик принадлежали русским, они основали прекрасные виноградники, где виноградная кисть получалась также хорошо, как и в Крыму».

Исходя из этого, цифра «1841» для Геленджика вполне уместна. Но увековечить ее тогда логично не на стенах винзавода и бутылочных этикетках, а на здании какого-нибудь предприятия общепита, где будут готовить борщ на виноградных листьях «а-ля Раевский».

В-третьих: звание «Поставщика Двора» присваивалось не предприятию, а владельцу лично, и само по себе оно означало серьёзную рекламу. Для его получения требовалось соблюдение ряда условий: добросовестные поставки двору «по сравнительно малым ценам» товаров или работ собственного производства в течение 8-10 лет, участие в промышленных выставках, отсутствие рекламаций от потребителей и т. д. В случае смены владельца новому владельцу либо наследнику требовалось получать звание заново. Всего в начале XX века насчитывалось 30-40 компаний, имевших такое звание. Фирсовы среди их владельцев не числились.

Попробуем разыскать Фирсова Егора Егоровича по его военным деяниям.

В различных списках генералов Российской империи удалось найти только двух Фирсовых (генерал-майора Фирсова Петра Саввича и генерал-лейтенанта Фирсова Василия Ивановича), которые к нашему фигуранту отношения иметь не могли. А как же быть с подвигом у Назрани? В. А. Потто в книге «Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях» пишет: «…подполковник Фирсов с отрядом в двести человек пехоты и сто пятьдесят человек казаков, с тремя орудиями, занял их главное селение Назран. Фирсов действительно разбил чеченскую партию, пытавшуюся напасть на Назран, и этим самым сделал примирение между чеченцами и ингушами почти невозможным». То есть, это событие на самом деле состоялось, но в 1810 г. Егор Егорович к нему причастным быть не мог, хотя бы по той причине, что он (как выяснится позже) к тому времени еще не родился!

Получается, что с героическим прошлым нашего Фирсова, - сплошное мифотворчество, но тогда возникает уже классический вопрос: - «А был ли мальчик»?

Да, был и тому есть свидетельства.

Например, в труде А.И. Воейкова, Ф.И. Постернацкого, И.В. Сергеева «Черноморское побережье», опубликованном в 1898 г., в числе других упоминается имение Фирсова, располагавшееся у северо-западной стороны бухты.

На плане Геленджика (Рис. 3.), приложенном к карте Иваненкова1902 г., обозначены целых два дачных участка с пометкой «Фирсов».

Рис. 3. План Геленджика (1902 г.).

Резонно полагать, что если у земли были хозяева, то факт владения ею оформлялся юридически, а информация об этом публиковалась. Действительно, существует «Список землевладельцев Кубанской области и Черноморской губернии» за 1909-1911 гг. В нем под № 389 указан наш Фирсов Егор Егорович, за которым числилось 196 десятин* (!), а под № 390 - еще и Фирсов Николай с 56,5 десятинами (*примечание: 1 десятина = 1,09 гектара). Таким образом, два Фирсовых имели более чем 250 га причерноморской землицы. Ничего себе!!!

Выходит, если Егор Егорович и не генеральского чина, то был явно не простым клерком. А с какого бока-припека еще какой-то Николай, вообще не понятно. Кто же вы, господа?

Попробовать покопаться в списках дворян и купцов Российской империи? Но там столько разных Фирсовых… и главное ни малейшей зацепки за Геленджик. Тупик?!

Часть вторая. В поисках истины.

Из каждого тупика существует, по крайней мере, хотя бы один выход. Если «всемирная паутина», где мы привыкли ползать в поисках какой-либо информации, по причине ее легкой доступности, не дает подсказку, нужно обратиться к самым достоверным источникам - архивным документам. Да, тут придется попотеть, но зато можно обнаружить ту самую «ниточку», зацепившись за которую, мы достигнем намеченной цели.

В архивном отделе администрации муниципального образования город-курорт Геленджик находятся на хранении метрические книги церквей за период 1865-1917 гг. Они предназначались для официальной записи актов гражданского состояния людей: рождений, браков и смертей. В них фиксировались не только сведения о непосредственных «виновниках» событий, т.е. крестившихся, венчавшихся или усопших, но и о людях сопричастных. При крещении это были восприемники (в современном понимании – крестные), при венчании – поручители (свидетели), при отпевании усопшего - глава семьи. В записях, как правило, указывались фамилия, имя и отчество человека, его социальный статус, а также место приписки.

Необходимо заметить, что поиск сведений по метрическим книгам – занятие не из легких. Некоторые тома (а их - 64 «фолианта») находятся в ветхом состоянии, не всегда корректно сброшюрованы, а записи (старым шрифтом, со всевозможными завитушками) местами выцвели, а местами (из-за ужасного подчерка и ошибок писарей) требуют кропотливой расшифровки. И, тем не менее, работа с этими документами, кажется, привела к «заветной» нити.

В метрических книгах Вознесенской церкви села Геленджик были обнаружены две важные в данном случае записи:

- о рождении от 5.05.1895 г.*, где в качестве одного из восприемников указана жена дворянина Воронежской губ. Острожского уезда, слободы Ровеньки Любовь Георгиевна Фирса (Ф-165, Д-31, Л-159);

- о бракосочетании от 16.07.1914 г.*, где одним из поручителей был потомственный дворянин Николай Николаевич Фирсов (Ф-165, Д-39, Л-74).

Примечание*: здесь и далее по тексту, приводятся даты в том виде, в каком они записаны в подлинных архивных документах (по старому стилю), за исключением отдельных случаев, где это будет оговорено.

Копии этих записей показаны на Рис. 4.

1.  2. Рис. 4. Копии записей в метрических книгах Ф-165, Д-31, Л-159 и Ф-165, Д-39, Л-74.

В случае с потомственным дворянином Николаем Николаевичем, на данном этапе можно предположить, что это тот самый хозяин 56,5 десятин, что указан в «Списке землевладельцев». А что за Любовь Фирса, да еще и Георгиевна?

На ум приходит эпизод из фильма «Москва слезам не верит». Там один из героев, зайдя в квартиру, спрашивает: - «Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора, здесь проживает?». Для разъяснения необходим небольшой экскурс в этимологию имен (см. справку № 2).

Справка № 2. Геооргий - мужское личное имя, восходящее к древне-греческому Γεώργιος («Георгиос») - «земледелец». Пожалуй, ни у одного другого имени нет столько форм, сколько у имени Георгий. Помимо многочисленных уменьшительно-ласкательных форм в русском языке существуют и два производных от этого имени - Юрий и Егор, получившие широкое распространение и признаваемые в качестве самостоятельных имен лишь с 1930-х годов. Имя Георгий (и его вариации) было настолько популярно, особенно в дворянских семьях, что в некоторых из них передавалось из поколения в поколение: от отца – сыну и далее – внуку. Поэтому, во избежание путаницы, далее по тексту (за исключением случаев цитирования других авторов) будут, как правило, использоваться каноническое имя Георгий и производные от него отчества.

Таким образом, Георгий, Егор и Юрий в прошлом отождествлялись, т.е., фактически, были одним именем. Это означает, что обнаруженная в метрической книге «Фирса» вполне могла быть той самой Любовью Юрьевной Фирсовой, женой Георгия Георгиевича.

Необходимо выяснить, какое отношение Фирсовы имели к слободе Ровеньки. Возвращаемся в Интернет. Там про эти Ровеньки (с 1954 г. село входит в состав Белгородской обл.) есть несколько статей. Самая информативная в нашем случае – «Летопись XIX века истории Ровеньского района Белгородской области», написана по материалам, собранным Белгородским краеведом В. Щербаченко.

(http://www.rvsn2.narod.ru/his2.htm).

Ниже приводятся выдержки из этой статьи:

«…Одной из весьма известных личностей для Ровеньского края был помещик Фирсов. В 1692 году пришли из-за Днепра его предки. Прадед Михаил был родом из «польского шляхетства». В конце XVIII века одному из потомков Фирсовых - Андрею Павловичу - указом императрицы был пожалован чин коллежского регистратора, что соответствовало по петровскому «Табелю о рангах» воинскому званию прапорщика пехоты. Через шесть лет Фирсов получает новый чин коллежского протоколиста. Служил в Нижнедевицком суде Острогожского земства. Когда Андрей получил чин прапорщика, соответствующий первому офицерскому званию и дающий право дворянина, его род был занесен в родословную книгу Воронежского дворянства (1793). Женат он был на дочери губернского регистратора мелкопоместного дворянина Ульяне Семеновне Путиловой. Из его многочисленного семейства (шесть сыновей) заслуживает нашего внимания самый младший его сын - Авраамий. О других сыновьях Андрея Фирсова мало что известно. Василий дослужился до поручика, были военными Тимофей и Иван. Сына своего Авраамия женил на дочери богатого помещика, отставного генерала Астафьева, Клеопатре Егоровне. Отец за ней в качестве приданого дал 120 душ мужского и 129 женского пола крепостных в слободе Гайдарь, в хуторе Широконев. Поселился Авраамий Фирсов в поместье своей жены в сл. Айдарской. Так появился в нашем крае новый помещик Фирсов. Служил Фирсов по статской службе, как и отец, выслуживая одно за другим чиновничьи звания, пока к 1823 году не дослужился до титулярного советника. За свое участие в делах, связанных с Отечественной войной 1812 года, был награжден бронзовой медалью на владимировской ленте. А в 1821 году получил орден Св. Владимира IV степени. В конце 40-х годов вышел в отставку. К концу жизни Авраамий Фирсов владел в нашем крае 2700 десятинами земли.

С таким богатым помещиком уже спешили породниться многие. Дочь свою Елену выдает за помещика Ковалевского, другую, Любовь - за Шаталова. Быстро пошли в гору и сыновья: Андрей вышел в отставку штабс-ротмистром, Георгий в 26 лет получает звание титулярного советника. Служа в Дворянском собрании посредником по размежеванию, он, вероятно, уж так хорошо «размежевывал» землю, что к концу XIX века в его руках оказалось ее несколько тысяч десятин. При этом оказались прихваченными и земли, исконно принадлежащие крестьянам. (В. Щербаченко. О роде Фирсовых. «Ровеньская нива», № 75, 1990). Словом, дела у представителей рода Фирсовых пошли очень хорошо. В 1860 году у Егора Андреевича и Николая Авраамовича Фирсовых в сл. Ровеньки и Айдар, а также на 9 фермах проживало 371 человек дворовых….

…Крестьяне х. Широконь, бывшие до 1861 года в крепостной зависимости от помещика Фирсова, имели 25% чернозема и 75% солончаку, в то же время близлежащие земли на 83,1% состояли из чернозема, который достался Фирсову».

…В октябре 1879 года произошел крупный конфликт между крестьянами сл. Айдар и местным помещиком Фирсовым. Причиной волнений явилась постоянная и давняя вражда крестьян к Фирсову, который захватил более 1000 десятин земли и владел ими, хотя земля эта числилась в общем пользовании крестьян и они платили за нее подать.

…Г. А. Фирсов, пожалуй, самая яркая личность из его рода и довольно знаменитая для нашего края. Родился он в 1850 году. Успешно окончил Московский университет по юридическому факультету и уже в 1876 году занимал пост Почетного мирового судьи. Несколько раз избирался председателем уездной земской управы, был предводителем дворянства Харьковской губернии. Член Государственной Думы первого и четвертого созывов. Занимая высокие посты, он внес большой вклад в экономическое, социально-культурное развитие нашего края».

Изучение статьи показывает, что в ней изложена история Фирсовых, помещиков Острогожского уезда, Воронежской губернии. Однако ничего не сказано об искомом Георгии Георгиевиче (Егоре Егоровиче). Зато он упоминается в краеведческой исследовательской работе Ясеневской школы, Ровеньского района, Белгородской области (http://pandia.ru/text/78/522/29921.php). В ней (дословно) говорится: «Земли между хутором Кучугуры, Осички и слобода Айдар принадлежали помещику Егору Егоровичу Фирсову, усадьба которого была на крестьянской земле в слободе Айдар».

Фрагмент дореволюционной карты Воронежской губернии показан на Рис. 5.

Рис. 5. Слобода Ровеньки на карте Воронежской губернии.

Осталось выяснить, сыном которого из двух Георгиев (Егоров) Фирсовых, фигурирующих в статье, был наш Георгий Георгиевич: Георгия Авраамовича, который «в 26 лет получил звание титулярного советника» или Георгия Андреевича (1850-1935 гг.), члена Государственной Думы.

Разрешению дилеммы помог список дворян-землевладельцев, внесенных в адрес-календарь 1897 г. по Острогожскому уезду (http://baza.vgdru.com/3/43576/10.htm). В нем, наряду с другими лицами, числились:

- Фирсов, Георг. Андр., уездн. предводитель дворянства, г. Старобельск.
- Фирсов, Георг. Георг., ка* (*примечание: ка – коллежский асессор).

Учитывая факт рождения Георгия Андреевича в 1850 г., и требования Закона от 9 декабря 1856 года «О сроках производства в чины по службе гражданской», исключалась возможность его сыну иметь в 1897 г. чин коллежского асессора. Кроме того, деятельность Георгия Андреевича в большей степени была связана с г. Старобельском, а Георгия Авраамовича и Георгия Георгиевича – со слободой Айдар.

В результате вышеизложенных умозаключений (произведенных по причине отсутствия информации прямо указывающей на родственные связи фигурантов) доказано, что наш Фирсов Георгий Георгиевич был сыном Георгия Авраамовича.

Поиск по разным сайтам Интернета позволил собрать сведения о членах семьи Фирсовых. Их дополнила информация, полученная геленджикским краеведом Ильченко Татьяной Павловной по электронной почте из Ровеньского краеведческого музея: записки приказчика имения Фирсовых - Рис. 6 и фотография Георгия Авраамовича (Егора Абрамовича) – Рис. 8.

Рис. 6. Записки приказчика.

В записках указаны даты смерти Егора Абрамовича (Георгия Авраамовича) - 20.05.1893 г., Егора (Георгия) Георгиевича - 20.04.1904 г. и некой Софии Юрьевны - (27.01.1894 г.). Можно предположить, что последняя была «барыней», - матерью Георгия Георгиевича. Однако, данный факт, как и информация о сестрах Надеже и Вере, требуют дополнительного изучения.

Анализ собранной по разным источникам информации позволил составить генеалогическое древо семьи Фирсовых. Оно в сокращенном варианте (не включены сведения о детях и внуках двоюродных сестер Георгия Георгиевича - Балк, Айгустовых и Пассек) показано на Рис. 7.

Настоящая статья не имеет целью исследование всех родственных уз семейства Фирсовых. Поэтому ниже приводятся данные только о тех из них, кто имел непосредственное отношение к нашим «геленджичанам».

Рис. 8. Портрет Фирсова Георгия Авраамовича (Егора Абрамовича).

Фирсов Георгий Авраамович (? - 20.05.1893) – дворянин, помещик Острогожского уезда Воронежской губернии, отец Георгия Георгиевича.

В книге Халимонова А. Д. «Города Воронежской области», Воронеж, 1978, с. 7-26 (http://samsv.narod.ru/Klb/City/Ostrogozhsk/h1.html) есть сведения о том, что поэт и один из будущих руководителей декабристов К. Ф. Рылеев (1795— 1826) с весны 1817 г. по август 1819 г. жил на территории Острогожского уезда. Здесь он подружился со многими интересными людьми, которые придерживались прогрессивных взглядов. Среди его острогожскихих знакомых оказался (возможно, позднее) молодой «образованный канцелярист» Г.А. Фирсов. Окончив Харьковский университет и получив звание «кандидат права», Георгий Аврамович занял место почетного смотрителя уездного училища после Н. В. Станкевича (1813-1840), писателя, поэта, публициста и будущего организатора знаменитого в истории новейшей русской литературы «кружка Станкевича». Фирсов настойчиво продолжал дело своего предшественника. Начиная с 1840 года, на открытых испытаниях его ученики декламировали стихотворения А. С. Пушкина, чего еще не было ни в одном учебном заведении губернии. При нем училище готовило материалы для Русского географического общества. Г.А. Фирсов, зная, насколько это рискованно и опасно, всю жизнь собирал и хранил печатные и рукописные произведения К. Ф. Рылеева. В 1863 году он передал их в Московскую Чертковскую библиотеку, девять лет спустя они впервые увидели свет. Из рук Фирсова получил свидетельство об окончание уездного училища Иван Николаевич Крамской (1837-1887), ставший большим русским художником.

Однако, при всей его «прогрессивности», Георгий Авраамович был достаточно жестким и бесцеремонным помещиком. Выше уже говорилось о землевладениях Фирсова до «Крестьянской реформы» 1861 г. и о последующем «размежевании» им земельных угодий Острогожского уезда, в результате которого были обмануты крестьяне и значительно выросли занятые помещиком площади. Когда в 1879 г. по этой причине в Айдаре возник крестьянский бунт, то для усмирения недовольных был задействован губернский административный ресурс и даже привлекался отряд полицейских стражников. Конфликт затянулся на десятилетия. Были суды, штрафы. Но, как пишет об этом в своей статье краевед В. Щербаченко, «и крестьяне не унимались, начав всячески вредить Фирсову: портить посевы, огороды, забивать землей осушительные каналы, угонять лошадей и свиней».

После смерти Георгия Авраамовича его недвижимость унаследовал его сын Георгий.

Фирсов Георгий Георгиевич (? - 20.04.1904), сын Георгия Авраамовича. Судя по той мизерной информации, что удалось собрать, он был какой-то «темной лошадкой». Известно, что в 1891 г. Георгий Георгиевич был в числе воронежских дворян, имеющих право занимать должность земского начальника, в 1897 г. имел чин коллежского асессора и после смерти отца унаследовал земельный надел размером в 2216 десятин, имение и другую недвижимость.

Ранняя кончина Георгия Георгиевича (в возрасте около 50 лет), а также отсутствие, заслуживающей внимания информации о какой-либо его серьезной деятельности, наводят на мысль, что он был болен. В этом случае приобретение Фирсовыми участка земли на берегу Черного моря, могло преследовать не только меркантильные интересы.

Факт посещения Георгием Георгиевичем своего имения на Тонком мысу подтверждается воспоминаниями геленджичанина Белецкого Сергея Ивановича (1871 г.р.), записанными внучкой с его слов. В этих «мемуарах» есть эпизод о том, как местные рыбаки, возвращаясь с промысла, забрались в открытые в то время по какой-то причине винные подвалы Фирсовых. Вина там было полно: в бочках, в бутылках… Пользуясь отсутствием охраны, они изрядно его «пригубили». Те, кто были похитрее, ушли домой, решил продолжить «банкет» и не заметил, как уснул. Растолкали его «богач» Фирсов и прибывший уже к тому времени геленджикский пристав. Отругав «воришку», хозяин винодельни передал его представителю правосудия вместе с «презентами» (20 бутылок вина приставу, 3 – для начальника тюрьмы) и просьбой сопроводить нарушителя в кутузку г. Новороссийска. Обращаясь к Сергею, сказал на прощание: «Отсидишь полгодика, - больше ко мне в подвал спать не придешь!». Пристав исполнил поручение, и Белецкий действительно отсидел в арестантской, где его тоже ждали забавные приключения. Но это уже другая история. Есть надежда на то, что эти воспоминания, наряду с другими интересными материалами, увидят свет благодаря усилиям собирающего их геленджичанина Гринченко Сергея Викторовича.

После кончины Георгия Георгиевича, хозяйкой всего имущества стала его жена Любовь Георгиевна.

Фирсов Николай Николаевич (? – после 1914), был сыном Острогожского помещика Николая Авраамовича (гласного Острогожского уездного собрания с 1866 г.) и двоюродным братом Георгия Георгиевича. В результате поиска стали известны лишь данные о его земельном наделе, указанные в«Списке землевладельцев» и обозначенные на плане Геленджика 1902 г. - Рис. 3 и плане Тонкого мыса 1913 г. – Рис. 15. Принадлежащий Николаю Николаевичу участок в 1914 г. перейдет к его двоюродному племяннику – Фирсову Николаю Георгиевичу, о чем более подробно будет сказано ниже.

Кроме того есть запись в метрической книге от 16.07.1914 г. – Рис. 4.2. Наверное, в этом месте также нужно упомянуть, что вторым поручителем в тот день был «купеческого звания Павел Николаевич Синицын», - сменивший позже фамилию на «Поль», будущий советский актёр театра и кино, народный артист РСФСР (1887-1955). Возможно, у землевладельца и купца в те годы были какие-то общие коммерческие взаимоотношения, но «нащупать» их не удалось.

Резюмируя вышеизложенное, следует подчеркнуть, что Фирсовы не могли получить свой участок земли в районе Геленджика за заслуги в Кавказской войне. В самый ее разгар (в 60-е годы) Георгий Авраамович «усердствовал» в Острогожском уезде, став там к концу XIX в. одним из крупнейших землевладельцами, а его сын - Георгий Георгиевич тогда, что называется, еще «под стол пешком ходил».

Возникают резонные вопросы: как и зачем они здесь появились?

Часть третья. «Десант» на Тонкий мыс.

Первым документальным подтверждением факта пребывания Фирсовых в Геленджике является вышеупомянутая запись в метрической книге от 5.05.1895 г. (Рис. 4.1). Однако, эта дата – лишь исходная точка в данном исследовании. Считается наиболее вероятным, что Фирсовы стали здесь землевладельцами на несколько лет раньше – возможно, в конце 80-х годов. Косвенно это подтверждается тем, что их землячки и такие же дачевладельцы Тонкого мыса, жена и дочь воронежского врача Хрущова, начали посещать эту церковь еще в 1889 г. Скорее всего земля Фирсовых была приобретена стараниями Георгия Авраамовича (умер в 1894 г.). Это логично, учитывая его особую пристрастность к расширению принадлежащих ему земельных угодий и связанную с ней предприимчивость «образованного канцеляриста», а также его финансовые возможности.

Инициатор приобретения участка на Тонком мысу в конце 80-х – начале 90-х годов XIX, кто бы он ни был, обладал просто удивительной прозорливостью! Как сами земли в районе Геленджика, так и занятие виноградарством и виноделием на них сулили в недалеком будущем баснословную прибыль. Чтобы подтвердить это, обратимся к публикациям той эпохи.

С. Васюков в книге «Край гордой красоты», изданной в 1902 г., писал о распродаже земельных участков в Геленджике на рубеже XIX- XX вв. За единицу измерения тогда был принят «план» – участок в 500 квадратных сажень (~ 0,2 десятины). Далее словами автора: «план, стоивший в 1894 году 50 руб. теперь, и то с трудом, можно купить за 3000 рублей…Частные землевладельцы продают десятину прекрасной и удобной земли по 700 руб., а аферисты по 15000 руб.».

А вот что предрекал о перспективах занятия виноделием в нашем районе один из участников экспедиции 1895-1896 г., организованной для его исследования: «Через 4-5 лет каждая десятина этих участков должна была дать в среднем не менее 300 ведер вина, при надлежащем ведении хозяйства, настолько превосходного, что за ведро всего жлишь годовалого вина дадут охотно 6-7 руб. (6 р. х 300 = 1800 р.). Более выдержанное вино обещало еще более высокие прибыли».

Заметим, что упомянутая выше экспедиция проводилась в то время, когда Фирсовы уже уверенно осваивали этот регион. Большинство их будущих соседей по даче приедут сюда значительно позже, когда цены на землю станут на много выше той, что платили за нее дачники «первого эшелона».

На плане Геленджика (Рис. 3) показана разметка земельных владений на Тонком мысу. Там обозначено более 50 участков. Их хозяевами были, как правило, очень состоятельные люди: высокопоставленные военные и статские чиновники, князья и бароны. Немало среди них было именитых жителей и владельцев поместий в Воронежской губернии: Гарденины, Волчковы, Грузинские, Дитерихсы, Долгополовы, Рауш фон Траунберги, Хрущевы, Янковские и др. Земля Фирсовых, (согласно плану) находилась, пожалуй, в самом выгодном месте: с одной стороны она примыкала к дороге между Геленджиком и Новороссийском, с другой – к морю, где у них была своя пристань. Их имение являлась одним из самых больших не только на Тонком мысу, но и в Черноморской губернии. Для сравнения: член царской фамилии, принц А. Ольденбургский, владел в долине р. Жене имением площадью 258 десятин (что сопоставимо с двумя участками Фирсовых), дача светлейшей княжны Е.Г. Грузинской занимала всего 5 десятин. Возможно, по этой причине возникали мифы о генеральском чине или графском титуле Георгия Георгиевича? Нетрудно догадаться какие баснословные барыши могли иметь наши Фирсовы со своего участка. Многие графы и генералы могли бы им позавидовать!

При изучении метрически книг выяснилось, что среди «варягов» того времени в Геленджике и окрестностях было немало и крестьян Острогожского уезда. Очевидно, некоторые из них приезжали с земляками-помещиками для сезонной работы в их имениях. Кто-то из них (например, Обрезанова Пелагея Алексеевн из слободы Ровеньки) выйдя замуж (или женившись) оставались здесь на всю оставшуюся жизнь.

Из анализа той информации, которую удалось собрать по разным источникам, получается что, унаследовав в 1894 г. имущество Георгия Авраамовича, Фирсовы младшие первоначально уладили все формальности в родовом имении (в Острогожском уезде), после чего в мае 1895 г. была проведена «инспекция» (следует подчеркнуть – с участием Любови Георгиевны !) доставшихся им причерноморских земельных владений.

И еще одно немаловажное замечание: занятие Фирсовыми виноградарством и виноделием, вероятно, было им, как говорится: «на роду написано». Эта фамилия восходит к каноническому мужскому имени Фирс. Оно образовалось от греческого tirsos, т.е. украшенный цветам и виноградными гроздьями жезл, который носили во время праздничных процессий. Став членом семьи Фирсовых, Любовь Георгиевна будет уверенно нести этот символический жезл.

Часть четвертая. Любовь Георгиевна – дочь знаменитого ученого Филимонова?!

Изучение разного рода публикаций и документов, которые могли бы пролить хоть какой-то свет на дозамужнее прошлое Фирсовой Любовь Георгиевны (Юрьевны), первоначально не давало положительных результатов. Но, как это часто бывает, помог случай. На глаза попалась книга Маркова А.Л. «Записки о прошлом. 1893-1920». В ней, излагая события Гражданской войны, происходившие в Геленджике в 1919 г., автор упоминает братьев, Бориса и Юрия Филимоновых, которые приходились племянниками «местной богатой помещицы Фирсовой». Один из братьев, – Борис, будучи инвалидом «Великой войны», в те смутные годы жил в имении своей тетки на Тонком мысу.

В метрической книге Вознесенской церкви села Геленджик (Ф-165, Д-35, Л-10 и Л-14) были обнаружены две записи о крещении родившихся детей. Их копии показаны на Рис. 9.

1.  2.  Рис. 9. Копии записей в метрической книге Ф-165, Д-35, Л-10 и Л-14.

В первом случае (4.02.1906 г.) восприемниками были дворянин Георгий Георгиевич Филимонов и вдова действительного статского советника Надежда Федоровна Филимонова, во втором (22.03.1906 г.) – тот же дворянин Георгий Георгиевич Филимонов. Кроме того, в «Списках землевладельцев Черноморской губернии» за № 388 значился Филимонов Георгий Георгиевич, обладатель участка размером в 5 десятин.

Таким образом, подтвердился факт проживания в Геленджике в начале XX в. неких дворян Филимоновых.

Поиск по линии Надежды Федоровны вывел на Георгия (Юрия) Дмитриевича Филимонова – русского археолога, антиквара, историка искусства.

Рис. 10. Портрет Филимонова Георгия Дмитриевича.

О научной деятельности этого человека написано много. Некоторые его коллеги-современники считали, что в России «только два настоящих знатока русских древностей, два настоящих археолога: граф Уваров да Филимонов». По роду своей деятельности Георгий Дмитриевич был вхож в высший свет московского общества, лично знаком с членами царской фамилии. Судя по публикациям, он был настоящим фанатом своего дела, отдававшим ему все свое время. Будучи очень самолюбивым человеком, с теми, кто «имел случай вступать с ним в личные сношения: Филимонов был на редкость добродушным и услужливым человеком». В то же время, он мог быть и достаточно резким по отношению к тем, кто недооценивал достижений России в мировой культуре, проявлял косность в оценке значимости ее древних традиций. Е.И. Забелин в своих дневниках пишет, что Георгий Дмитриевич даже «крикнул на ныне царствующего государя, когда тот, бывши в Оружейной палате еще мальчиком, полез было по железной двери вверх». По воспоминаниям известного коллекционера и создателя музея П.И.Щукина, жил Филимонов в Кремле, у Спасских ворот, в домике рядом с гауптвахтой». У него была хорошо подобранная библиотека избранной литературы по всемирной истории, археологии и истории искусств.

В генеалогической базе знаний (http://baza.vgdru.com/1/43580/20.htm) содержится краткая, но важная в данном случае информация:

Филимонов Георгий Дмитриевич 1828-1898. Родился в семье полтавского помещика. Воспитывался в Московском дворянском институте (прим. авт. - закрытое сословное учебное заведение для детей российских дворян), после чего окончил историко-филологический факультет Московского университета. В 1849 издал свою первую археологическую работу, «Описание памятников древности церковного и гражданского быта из русского музея П. Ф. Коробанова». Пять лет состоял библиотекарем Харьковского университета. В 1856 был прикомандирован к московской Оружейной палате для объяснения ее коллекций съехавшимся в Москву по случаю коронационных празднеств иностранцам; в 1858 определен в ту же Палату заведующим ее архивом и канцелярией. С открытием в Москве Румянцевского и Публичного музеев, не оставляя службы в Оружейной Палате, начал работать в отделении древностей этих музеев, которое всецело ему обязано своим существованием. В 1867 был командирован в Париж на Всемирную выставку с вещами Оружейной палаты. По возвращении был назначен помощником директора московской Оружейной палаты, а через 2 года соединил с этой должностью другую, только что учрежденную, — хранителя отделения древностей в Румянцевском и Публичном музеях… Производил раскопки в Средней и Южной России и на Кавказе, куда он ездил два раза (в 1876 и 1877). В 1898 он заболел, поехал лечиться на Кавказ. Умер в Сухуми* (прим. авт.* – где в то время жила его дочь Ольга). Похоронен на 1 участке кладбища Донского монастыря в Москве. Коллекцию вдова Надежда Федоровна принесла в дар музеям и научным обществам.

Таким образом, подтвердилось, что Надежда Федоровна являлась женой (вдовой) Георгия Дмитриевича Филимонова.

Дальнейший поиск по различным источникам дал дополнительную информацию, которая позволила составить генеалогическое древо семьи Филимоновых. Оно показано на Рис. 11.

Филимонов Георгий Георгиевич 1-й (1853 – после 1919) – старший сын Георгия Дмитриевича. Лекарь, окончил курс 1882 г., и с 1904 г. работал вольнопрактикующим врачом в Царицыне. В 1907 г. Георгий Георгиевич был избран Царицынским городским головой, но не утвержден губернаторской властью, по причине его принадлежности к партии кадетов, «некорректного поведения и крайнего убеждения по отношению к существующему строю». С 1911 г. он - гласный Царицынской городской думы, член Царицынской городской врачебно-санитарной исполнительной комиссии. Проживая в г. Царицыне (Саратовской губернии), он владел недвижимым имуществом, которое на 1 сентября 1914 г. оценивалось в 6214 руб. Очевидно, именно он был владельцем вышеупомянутого дачного участка в районе Тонкого мыса и отмечен вместе со своей матерью Надеждой Федоровной в 1906 г. в метрической книге Геленджикской церкви (Рис. 9).

В коллекции автора этой статьи оказалась почтовая открытка (Рис. 12), которая пришлась очень кстати при изучении данной темы.

Рис. 12. Копия почтовой открытки, отправленной на дачу Филимонова.

Открытка была отправлена в июне 1911 г. из Астрахани в Геледжик (Тонкий мыс), на дачу Филимонова, которая, судя по адресу, использовалась в то время для нужд «Детской колонии Кубанского медицинского общества».

С 1909 г. это общество периодически устраивало на Тонком мысу летние колонии санаторного типа для ослабленных и предрасположенных к туберкулезу детей. Они существовали на средства общественных организаций и пожертвования частных лиц. Учитывая либеральные взгляды Георгия Георгиевича и его членство в Царицынской городской врачебно-санитарной исполнительной комиссии, нетрудно догадаться, что он предоставлял свою дачу для детей, нуждающихся в лечении.

Упомянутые в книге Маркова А.Л. Борис и Юрий, племянники помещицы Фирсовой, были сыновьями Георгия Георгиевича.

Филимонов Борис Георгиевич (1892 – после 1920). В период 1907-1910 гг. обучался в элитной Санкт-Петербургской школе Карла Мая. Как было сказано выше, получил ранение во время 1-й мировой войны, в результате которого стал инвалидом. В 1919 г., как вольноопределяющийся автомобильных войск, состоял при штабе коменданта Тонкого мыса и был тяжело ранен «зелеными». В 1920 г. эмигрировал в Константинополь.

Филимонов Георгий (Юрий) Георгиевич -2-й (? – после 1919). В годы Гражданской войны принимал активное участие в ликвидации большевизма на Тонком мысу. В 1919 г. добровольцем проходил службу на геленджикском карантинно-таможенном посту, начальником которого был А.Л. Марков. С переводом последнего на другое место службы, «сбежал» на фронт.

Филимонов Николай Георгиевич (1874 – 1946) – младший сын Георгия Дмитриевича. После смерти отца в 1898 г. (вместе с матерью Надеждой Федоровной) внесен в дворянскую родословную книгу Полтавской губернии. В 1899 году окончил Виленский учительский институт и был определен на работу учителем в Двинское (ныне Даугавпилс, Литва) городское училище. Примерно в 1906-19011 гг. работал учителем в частной торговой школе Ф.И. Бельмера в Москве. С начала 1910-х годов преподавал в Московском коммерческом институте. Во время Гражданской войны в рядах Добровольческой армии (с 8.01.1919 г. – Вооруженные силы Юга России) числился поручик Николай Георгиевич Филимонов, участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. С 1922 г. упоминается уже как профессор Московского института народного хозяйства им. К. Маркса. Н.Г. Филимонов - автор ряда статей, книги учебных пособий. Скончался 21.03. 1946 г. Похоронен (как и его отец) в Москве на Донском кладбище.

Филимонова Ольга Георгиевна (? – 1940). В юности Ольга была высоко образованной, трудолюбивой, живо интересующейся вопросами культуры девушкой. В 1882 г. она вышла замуж за сына костромского дворянина Смецкова Николая Николаевича (1852-1931), выпускника Московского университета, кандидата прав, исповедовавшего гуманистические, передовые идеи. После венчания молодые поселились в имении мужа Стрелица, Варнавинскиого уезда, Костромской губернии. Николая Николаевич пошел, как тогда говорили, «по лесному делу»: сплавлял лес по Волге, построил лесопилку в Чебоксарах. Ольга Георгиевна в1885 г. была избрана попечителем Мошкинского земского училища и в этом звании бессменно прослужила свыше 30 лет. В связи с обнаружением у Ольги туберкулеза, семья в 1889 г. переезжает в Сухуми, где Смецкой становится выдающимся организатором абхазской экономики, начинателем оптовой торговли на Черноморском побережье Кавказа, одним из виднейших деятелей всего Кавказа в области дендрологии, виноградарства и виноделия. Но кроме того Смецкой был одним из самых крупных меценатов Сухуми: принимал активное финансовое участие в благоустройстве города, строительстве санаториев, приютов и учебных заведений, создании парков и бульваров. Средства, потраченные им только на строительство и оснащение трех его санаториев, по курсу того времени были эквивалентны примерно 6,5 тоннам золота.

Смецкой не преследовал никаких коммерческих целей, а лишь ставил перед собой задачу – использовать благодатный климат Абхазии для лечения людей. И в этом, вероятно, сказывалось влияние на него жены Ольги. Он неоднократно обращался в разные инстанции с предложением о безвозмездной передаче своих учреждений российским властям. И лишь в 1915 г. Совет Министров Империи, обсудив вопрос о санаториях, «не встретил препятствий для их принятия». Кроме санаториев, Смецкой отдавал государству и свои городские владения - школу, приют и др.

Не забывали Смецкие и Костромской губернии. Они вкладывают огромные деньги в развитие Стрелицы, в том числе: на строительство, нового здания Мошкинской больницы, ветеринарной лечебницы, сельского училища, дома для его персонала, а также приобретение литературы и пособий, организацию горячего питания для учащихся.

После революции Смецкие бежать из Отечества не собирались. Оставаясь верными избранному ими пути, они передали Советскому государству свои санатории с просьбой сохранить их как здравницы для легочных больных. В 1918 г. крестьяне Богоявленской волости, Варнавинского уезда (бывшие когда-то крепостными Смецких) предложили Николаю Николаевичу и его жене Ольге Юрьевне переселиться к ним, обещая содержать до их смерти. Случай - уникальный. Однако Смецкие остались жить в Сухуми.

Николая Николаевича назначили управляющим его же бывшим имением, определив ему мизерный пенсион. Десять лет семья прожила в Абхазии при советской власти. В то время Ольга Юрьевна поддерживала мужа, зарабатывая деньги приготовлением пищи для жильцов дач, приезжающих на курортный сезон, и торговала на рынке пирожками.

49 лет была она для Николая Николаевича упоительной музой, верным другом и помощницей, поддерживавшей все его начинания.

Умер Николай Николаевич 9 октября 1931 года от кровоизлияния в мозг. Похоронен в Сухуми на городском кладбище у средневековой церкви Святого Георгия, на окраине дендрария, который он в свое время и вырастил. В 1964 по решению Совета министров Грузии в дендрарии был установлен небольшой памятник Николаю Николаевичу. Ольга Юрьевна скончалась в октябре 1940 и была похоронена там же - на сухумском городском кладбище.

Филимонова Любовь Георгиевна (? – после 1920). Тот факт, что «мадам» Фирсова в девичестве была «мадмуазелью» Филимоновой, удалось установить благодаря сведениям, изложенным Л.А. Марковым в «Записках о прошлом».

Учитывая, что при встрече с писателем С. Васюковым («Типы и характеры», 1908 г.), он оценивал ее возраст лет в сорок, «а, пожалуй, и с хвостиком», родилась Любовь Георгиевна где-то в середине 1860-х. Детство и юность Любы приходились на те годы, когда ее отец был с головой погружен в свою работу, поэтому воспитанием детей, очевидно, занималась в основном мать – Надежда Федоровна. В семье исповедовались патриотизм и гуманистические идеалы, о чем свидетельствуют некоторые факты из биографий ее членов. Сыновья получили хорошее образование, дочери были удачно выданы замуж.

Знакомство отцов семейств (Фирсова Георгия Авраамовича и Филимонова Георгия Дмитриевича) могло состояться по причине их «землячества»: у первого было имение в Острогожском, у второго – в соседнем с ним Валуйском уезде Воронежской губернии (см. Рис. 5.). Их могло также объединять сотрудничество в Москве с Чертковской библиотекой. Брак их детей (не исключая возможности нежных чувств между ними) устраивал обе стороны: Фирсов были очень богатым помещиком, Филимонов – вхож в высшее светское общество. Вероятно, после свадьбы молодожены отправились жить в родное имение Фирсовых, где Любовь Юрьевна получила хорошую «стажировку» в ведении хозяйства от своего свекра Георгия Авраамовича. Как говорится: «с кем поведешься…».

Выше уже говорилось о том, что свою первую поездку в Геленджик «мадам» совершила еще при жизни супруга в 1895 г., а после его смерти в 1904 г., состояние, и все проблемы Фирсовых, свалились на ее женские плечи.

Часть пятая. Маленькая хозяйка больших поместий.

Став полновластной владелицей имущества Фирсовых, Любовь Георгиевна достойно приняла «удар судьбы». Она развернула такую бурную деятельность в своих имениях, на которую не каждый опытный менеджер был способен.

Помня о том, что реклама – двигатель торговли, она «продвигает» продукцию своего имения на рынках губернии, чего не делалось ранее.

В газете «Черноморское побережье» от 6 июня 1904 г. было напечатано следующее объявление: «Ежедневно можно получить свежее молоко от здоровых симментальских коров, масло и яйца, а также выдержанные вина: Лафит, Рислинг, Сотерн собственных садов имения «Любань» Любови Юрьевны Фирсовой, близ Геленджика, за цементным заводом. Заказы можно оставлять в аптечном магазине Скловского».

Следует обратить внимание на то, что именно в это время впервые появляется название имения «Любань», которое (см. Таблицу № 1) якобы муж присвоил ему в честь жены. Складывается мнение, что название имению дала сама «мадам» в честь себя любимой. Самолюбие у нее наследственная черта характера. Оно было присуще ее отцу Георгию Дмитриевичу, о чем писал в дневниках Е.И. Забелин. Кстати, названия санаториям, имениям и дачам давали и другие их владельцы: санатория Платонова «Надежда», именьице Трубецкой «Пустынька», дача Славянова «Чайка» и др.

Примерно в то же время печатается почтовая открытка с изображением дачи Любовь Георгиевны. Она показана на Рис. 13.

Рис. 13. Почтовая открытка с изображением дачи Фирсовой.

В том же году она проводит кадровые перестановки. Об этом свидетельствует публикация от 29 октября 1904 г. в газете «Черноморское побережье»: «Наследница Егора Егоровича Фирсова сим доводит до сведения лиц, имеющих дело с фирмой, что служивший у нее доверенным мещанин Павел Иванович Малько ныне уволился и доверенность, выданная ему на продажу вина из его подвалов, уничтожена, посему всякие сделки со дня настоящей публикации, управлением имения приняты не будут. Любовь Юрьевна Фирсова».

«Мадам» умудрялась успешно управлять своим хозяйством и в родовом имении Фирсовых. В труде «Дворянство Воронежской губернии в пореформенную эпоху: социально-экономические и общественно-политические аспекты жизни сословия. 1861 – 1905 гг.» Е.М. Чигирева пишет, что «к 1905 – 1907 гг. воронежских дворян, не утративших право ценза, осталось немного». В числе крупных владений (более 1000 десятин) упоминается Л.Ю. Фирсова – 2216 десятин. Там же говорится, что среди промышленных заведений острогожских дворян были 2 паровые мельницы и ветряная мельница на 15000 руб., принадлежащие Любови Георгиевне и Георгию Андреевичу Фирсовым.

Как и ее родственники-мужчины, «барыня» не церемонится с теми, кто посягает на ее собственность. В Воронежском областном государственном архиве (Ф. 6, д. 649, Л. 98) есть дело о «Потраве бывшими государственными крестьянами хутора Ясеновки Марьевской волости угодий землевладелицы Л. Ю. Фирсовой».

Интересные сведения содержатся в исследовательской работе Ясеневской средней школы по теме: «Малая Родина» (http://pandia.ru/text/78/522/29921.php). В ней со ссылкой на старожилов, говорится: «Свистовка раньше называлась Егоровка, людей там жило мало. Когда поселилась здесь барыня, село начало укрепляться. В поисках работы сюда стали перебираться жители из близлежащих хуторов – Кучугуры, Божков, Ясены, Осички, села Айдар и даже Ровенек. У барской усадьбы был высажен сад. Фрукты из этого сада возили в Москву. Были высажены культурные розы, соток восемь. Много было сирени. Молодые девушки, чтобы заработать на приданое, устраивались на сезонную работу в сад. Барыня им платила по 5-10 копеек в день. Через сад проходили две дороги, обсаженные тополями и липами. Некоторые из них шумят своими ветвями и сейчас. Тут же недалеко от усадьбы насыпан курган, на котором барыня отдыхала с гостями. Курган был очень высоким. Много земли было завезено. Люди работали там с утра до ночи. Увозили землю на лошадях, быках и даже носили в фартуках. Работали за еду, за копейки».

В работе не указаны фамилия имя и отчество барыни. Но все сомнения в том, что это была именно Любовь Юрьевна, отпадают после сравнения «барыни» с одной из героинь книги С. Васюкова «Типы и характеры» (1908 г.).

В первой ее главе («Петро Кисель») автор описывает свою поездку с дрогалем (извозчиком) Петром к «виноградным участкам» и знакомство с «известной виноделкой», которая в произведении фигурирует под вымышленным именем «Шмелиха». Подъезжая к месту, они встретили артельщиков, трудившихся на виноградниках – «работа трудная и тяжелая под жгучими лучами южного солнца, работа весь долгий день. «Бить плантаж» - тяжелее, чем копоть обыкновенную землю, трудней страдного покоса, трудней работы в лесу».

…Я увидел плотную даму в широкой шляпе, короткой красной юбке и больших мужских сапогах. …Мы познакомились. «Шмелиха» по прозвищу, по-настоящему Варвара Михайловна Шмелева, пригласила меня посмотреть свою винодельню и виноградарство. … Хозяйство велось аккуратно с толком. Винодельня представляла прочное, солидное здание, особенно по сравнению с жилым помещением самой хозяйки, - небольшой хаты, без удобств и опрятности.

Лет сорока, а пожалуй, и с хвостиком, Варвара Михайловна казалась плотной, здоровой женщиной. Неправильные черты лица, небольшой толстый нос, широкие скулы не придавали физиономии ее характера интеллигенции, но скорее добродушия, если бы не глаза «Шмелихи» - маленькие, хитрые и лукавые».

После осмотра имения, состоялось чаепитие на небольшом балкончике с видом на море и беседа, «на общих фразах, как это бывает при первом знакомстве: немножко литературы, немножко искусства, где были, где жили, не встречали ли такого или такой». При этом Васюков был свидетелем словесной перепалки «Шмелихи» с ее работником. Распрощавшись с хозяйкой, он продолжил свою поездку. По пути дрогаль Петр поведал ему о том, как «Шмелиха» расплачивается за тяжкий труд с работавшими у нее артельщиками (бурлаками).

«Много ли денег получали они от «Шмелихи»?. Да, разве с такой бабы получишь?. Надо самому быть шмелем или осой, чтобы с нее высосать…

Если бы деньги по расчету наличными платили, тогда и говорить нечего… Видали бурлаков? В чем одеты? Что кушают?.. а пьют много!.. Верно, что пьют, а почему? Потому горе одно да прижимка… Бурлак редко когда деньги на руки получает!. Тогда слава Богу, тогда купит себе что ни на есть, одежину какую, домой пошлет… Нет у «Шмелихи» не разойдешься насчет денег!. У ней у самой нет никогда денег…

Чем она платит за работу?. Вином и больше ничего!..

Артель когда станет на работу, то получает на харчи не деньги, а книжку в лавку, где могут они, бурлаки, харчи брать… Вот как делается!.. Харчуются и работают, а если денег попросят: нет денег!. Вина, если захотят, - вина сколько угодно, пожалуйте, пожалуйте… а денег подожди!.. Видели, какая работа? За сажень плантажа рабочий должен получить пятьдесят копеек, значит артель за десятину - тысячу двести рублей. Деньги для артели хорошие, добрые деньги… и если бы получка была настоящая, - тогда пили бы меньше!. У «Шмелихи» в прошлом году за десятину плантажа ни одного гроша не получили – все вином забрали… Ловко она умеет вином промышлять и по хорошим ценам… Бурлак не торгуется: сначала выпьет дешевого, а потом требует самого лучшего!..».

Очевидно, что под псевдонимом «Шмелиха» фигурирует Любовь Юрьевна Фирсова, - самая известная в то время «виноделка» в нашем районе. Такое прозвище дано ей не случайно. «Шмелиха» - это метафора, метко характеризующая ее как личность: шмель (в отличие от пчелы) собирает мёд строго под собственные нужды. Скупа была наша «мадам»!!!

Дачевладельцы Тонкого мыса (впоследствии – «Солнцедара»), получая доходы со своих участков, принимали деятельное участие в развитии региона. Этим целям служило созданное ими общество «Содействия благоустройству курорта». Его члены создали общественный парк и приморский бульвар, провели дороги и посадили вдоль улиц деревья, открыли «Естественно-исторический музей» и спонсировали строительство храма «Святого благоверного князя Михаила Черниговского». Учредители «Общества потребителей», открывая свои магазины, хлебопекарни и подобные заведения, часть вырученных средств направляли на благоустройство и благотворительность.

Исходя из того, что участие Фирсовых практически нигде в перечисленных мероприятиях отмечено не было, дает основание полагать, что вложение средств, как в благоустройство курорта, так и в благотворительные акции, не являлись (мягко говоря) излюбленными статьями их расходов.

Представители дачников Тонкого мыса, делегировались на съезды и выставки виноградарей, виноделов, плодоводов и сельских хозяев. Там они не только рекламировали свои достижения и производимые ими товары, но и создавали положительный имидж курорту, привлекая сюда отдыхающих, а значит - и средства на его совершенствование.

Фактов непосредственного присутствия кого-либо из Фирсовых на таких мероприятиях обнаружить не удалось. Однако, на прейскуранте вин имения «Любань» Л.Ю. Фирсовой за 1910 г. (Рис. 14) были изображены оттиски золотой и серебряной медалей, которыми качество продукции, как там было указано, «удостоверено». Это свидетельство того, что, ее вина на каких-то выставках демонстрировались и получали там высокую оценку.

Рис. 14. Лицевая сторона прейскуранта вин Л.Ю. Фирсовой.

В статье нашего замечательного краеведа М.М. Осичевой (1926-20011) «Блестящая судьба усадьбы Фирсовых» (http://old.sea.ru/catalog.php?view=1173) содержатся сведения о том, что в 1910 г. новороссийское «Товарищество виноградарей и виноделов» организовало выставку вин на Тонком мысу. Подробности проведения ее неизвестны. Но, учитывая, что прейскурант вин имения «Любань» с изображением медалей датирован тем же годом, можно предполагать, где и когда награды были получены.

«Мелькнула» фамилия Фирсовых и в материалах Сельскохозяйственной и культурно-промышленной выставки «Русская Ривьера», походившей в 1913 г. в Санкт-Петербурге. Произошло это, правда, благодаря представленной там брошюре «Сведения об участках земли и дачах, продающихся в имении А.Н. Славянова в Солнцедаре на «Тонком мысу», Черноморской губернии Новороссийского округа» (СПб сентябрь 1913 г.). В ней содержалось писание Солнцедара, как климатического курорта, с приложением 17 фототипий на меловой бумаге и 13 виньеток. В том числе был представлен «План Тонкого мыса». На нем среди других были отмечены имения Н. Фирсова и Л. Фирсовой. Этот план показан на Рис. 15.

Рис. 15. План Тонкого мыса, представленный на выставку «Русская Ривьера» (1913 г.).

О хозяйстве «Шмелихи» С. Васюков писал, что оно «велось аккуратно с толком. Винодельня представляла прочное, солидное здание». А вот по поводу характеристики жилого помещения самой хозяйки – «небольшой хаты, без удобств и опрятности», с автором можно поспорить, если взглянуть на почтовую открытку с изображением ее дачи (Рис.13). Если она и не блистала архитектурными изысками, как некоторые другие особняки Тонкого мыса, то выглядела вполне приличным и уютным «гнездышком».

В упомянутой выше статье М.М. Осичевой, автор, обобщая имевшиеся на тот момент сведения, излагает свое предположение о том «как выглядело имение «Любань».

«В центре - небольшой особняк с мезонином и балконом… Напротив - одноэтажная контора, где работали нанятые «специалисты»: агроном, винодел, возможно, бухгалтер и ветеринар (ведь в имении было и животноводство и птичник). Никаких «менеджеров», «специалистов по рекламе» и т.п. Все работали под непосредственным надзором хозяйки.

С балкона ей видны были и виноградники, и «сердце усадьбы» - винодельня, сохранившая своеобразный архитектурный облик и силуэт, продиктованный её внутренней планировкой и технологией производства. Не являясь специалистом виноделия, приведу его описание, взятое из современного рекламного буклета (АПК «Геленджик», 2007 год): «Винодельня Фирсова с подвалом на 5 тысяч декалитров вскоре стала одной из лучших на побережье. На 2-м этаже, в так называемом «верхнем подвале» располагалась давильня, откуда отжатый сок по специальному трубопроводу стекал вниз в дубовые чаны нижнего подвала. В стенных нишах первого этажа, потрескивая, горел огонь: температура в подвале, где созревало вино, не должна опускаться ниже 14 градусов». Эти-то стенные «вытяжки», обеспечивающие температурный режим и вентиляцию рабочих помещений, оформлены в виде декоративных пионов, создающих своеобразный живописный силуэт винодельни, взятой на учёт и охрану как памятник архитектуры конца 19 века.
По другую сторону общего усадебного двора сохранилось ещё одно своеобразное хозяйственное здание, представляющее в плане форму буквы «Ш». Оно многократно перестраивалось, меняя своё назначение. Возможно, что первоначально именно здесь в отдельных частях здания размещались помещения для «здоровых симментальских коров» и птицы, а также конюшня. Ведь 100 лет назад основным транспортом был конный. Все эти строения сгруппированы вокруг центрального двора усадьбы, расположенной примерно в полуверсте от берега бухты, вдоль которого проходила дорога, построенная Гаразеевым. На неё из усадьбы можно было въехать по главной аллее приморского парка. Ныне это улица Солнечная, направленная на юго-восток - к солнцу. Так что существовало удобное сообщение усадьбы и с дачным местом «Тонкий мыс», и мимо цемзавода «Солнце» с Геленджиком. Парк, созданный на основе вековой дубово-ясеневой рощи, охотно посещали и дачники, и горожане. Именно здесь, в парке, хозяйственная мадам Фирсова разместила свой фирменный винный магазин».

Дальнейший поиск материалов о семействе Фирсовых привел в Государственный архив администрации города Новороссийска (ГААГН). Там среди великого множества разных документов был обнаружены те, которым для изучения истории Геленджика, просто цены нет!!! Содержатся они в двух томах (ед. хр. 1 и ед. хр. 2) фонда № 27 - «Податный инспектор Новороссийского участка Черноморского округа». В рамках настоящей темы особый интерес представляла «Поземельная книга» (ед. хр. 2) в виде развернутой таблицы. В ней в алфавитном порядке приведен перечень землевладельцев Новороссийского округа (с характеристикой их угодий) по состоянию на 1914 г., и далее – сведения о последующей купле-продаже земли вплоть до середины марта 1920 г. В числе других дачников Тонкого мыса в книге фигурируют и Фирсовы. Копия записей об их земельных владениях показана на Рис. 16.

1. начало записи на ААГН, Ф. 27, оп. 1, ед. хр. 2, с.73-об. 2 – продолжение записи на ААГН, Ф. 27, оп. 1, ед. хр. 2, с. 74 Рис.16. Копия записей в «Поземельной книге» Новороссийского округа.

На представленном фрагменте видно, что первая запись касается Любови Юрьевны (Георгиевны) Фирсовой. При внимательном рассмотрении подлинника оказалось, сто ее фамилия, имя и отчество вписаны в книгу (тушью) поверх бледной (сделанной карандашом) записи соответствующих данных ее мужа. По неизвестной причине после его смерти в 1904 г. земля продолжала числиться за ним до момента внесения изменений в рассматриваемом документе. Через 10 лет его наследница оставалась владелицей все тех же 196 десятин, не считая 470 квадратных сажень, занятых под усадьбу и огороды, т.е. не утратила ни пяди земли.

Представляет интерес распределение угодий по разрядам, т.е. их хозяйственному предназначению. Лес занимал 164 десятины, стальные 32 десятины (20 – сенокосы, 6 – виноградники, 4 – пашни, 2- фруктовые сады) использовались исключительно в коммерческих целях. Из приведенного выше рекламного объявления мы уже знаем, что имение «Любань», помимо вина, поставляло в торговые точки Геленджика молоко, масло и яйца». С учетом данных «Поземельной книги», к этому перечню можно добавить продажу леса, сена и фруктов. Основной доход (около 65 %) приносило виноделие. Стоимость вин, указанная в вышеупомянутом «Прейскуранте», составляла: столовых – 3-9 руб. и десертных – 5-11 руб. за ведро. Оптовые поставки вина осуществлялись по предварительным заказам, отправленным в контору имения. При этом вина отпускались бочками объемом 3, 5, 10, 20 или 40 ведер, а также в специальных ящиках по 60 бутылок. Был предусмотрен возврат порожней тары в имение за установленную плату.

Что по этому поводу можно сказать? Молодец Любовь Георгиевна!!! Продумано было все до мелочей. Современным руководителям агропромышленных предприятий у нее бы поучиться…

Неизвестно, случайное это совпадение или нет, но «Поземельная книга», о которой шла речь выше, была заведена буквально сразу после начала 1-й Мировой войны (первые записи относятся к сентябрю 1914 г.). Эта война оказала решающее влияние на всю историю ХХ века и отразилась на судьбах миллионов людей. Не были исключением наша Любовь Юрьевна и ее родственники. Как уже известно, получил ранение и стал инвалидом ее племянник Филимонов Борис Георгиевич. Возможно, с этой войной связана и передача земельных владений (56,5 десятин), ранее принадлежавших двоюродному брату ее мужа, Фирсову Николаю Николаевичу, - его двоюродному племяннику Фирсову Николаю Георгиевичу, сыну Георгия Андреевича (депутата Государственной Думы). Об этом свидетельствует запись в «Поземельной книге» (см. Рис. 16.2).

В первый и последний раз Николай Николаевич «отметился» в метрической книге геленджикской церкви 16.07. (29.07 – по новому стилю) 1914 г. Это произошло на следующий день после известного покушения в Сараево, и за два дня до объявления (31.07) в Российской империи всеобщей мобилизации в армию. Получается, что (возможно, будучи военнообязанным), воспользовавшись своим пребыванием в то время в Геленджике, он переоформил свой участок земли на родственника. В дальнейшем его следы теряются.

Гораздо более серьезные потрясения ожидали всех в 1917 г. События развивались стремительно: за Февральской революцией последовал Октябрь с грядущими, как писали в то время, «ликвидацией оставшихся буржуазных органов власти» и переделом собственности.

В Острогожском уезде, Воронежской губернии, где находилось основное имущество Фирсовых, все это происходило стремительно. Председатель уездного Совета уже 19.12.1917 г. направил телеграмму Ленину, в которой просил сообщить – как поступать с помещичьими имениями? В тот же день был получен ответ: «Составить полную опись ценностей, сберечь их в сохранном месте, вы отвечаете за сохранность. Имения – достояние народа…». Финансовый отдел наложил большую контрибуцию на местных богачей. При Совете были созданы военно-революционный трибунал и следственная комиссия. В июне 1918 г. организовалась чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Все мероприятия Совета контролировались местной организацией большевиков.

Иная ситуация складывалась на юге России, где Добровольческая армия 19 августа заняла Екатеринодар и 26 августа – Новороссийск. Многие воронежские «толстосумы» ринулись на юг. В их числе была и Любовь Юрьевна Фирсова. Из «Записок о прошлом» Маркова А.Л. следует, что уже в середине сентября 1918 г. она вместе с племянником жила в своем имении на Тонком мысу. Как известно, части Добровольческой армии, заняли Геленджик 28 августа. Получается, что «мадам» въехала в свое имение, как говорится «на плечах отступающего противника» - Таманской армии.

В губернском Новороссийске после подавления большевистских отрядов обороны и расправы над советскими служащими, были восстановлены действовавшие до революции органы власти, введено «Временное положение об управлении областями, занятыми Добровольческой армией», восстановлено старое летоисчисление.

Обстановка в Геленджике и его окрестностях в те годы была далека от комфортной. Постоянно происходили стычки так называемых «зеленых» с карательными отрядами белогвардейцев.

Тонкий мыс, как об этом пишет в «Записках» Марков А.Л. показался ему «глухим, тоскливым и заброшенным. Большинство когда-то оживлённых и полных весёлой молодёжью дач стояло теперь пустыми и заколоченными, их владельцы, если они остались в живых, были далеко. Обширные виноградные сады, которыми гордился Мыс, были давно заброшены и теперь погибали из-за недостатка ухода. Немногочисленное население Мыса было исключительно пришлым, смотрело угрюмо и запуганно».

Говоря об «исключительно пришлом» населении Тонкого мыса, Марков несколько грешит против истины. В «Поземельной книге» Новороссийского округа (ААГН, Ф. 27, оп. 1, ед. хр. 2, с.114-129) содержатся сведения о продаже земельных участков. Его изучение показало, что даже во второй половине 1919 – начале 1920 гг. там, помимо Фирсовой, оставались и другие «старожилы»: Бойко, Брещинские, Зикеевы, Кубаревы, Рауш-фон-Траубенберги, Рейнке, Шаховские.

Некоторые дачники за неимением рабочих и служащих, собственноручно занимались виноделием, и давили виноград ручным прессом. Правда, по словам того же Маркова, его «запущенные виноградники, дававшие в хорошие годы до 1000 вёдер вина, в 1918-м едва натянули 80 вёдер какой-то никуда не годной кислятины». Зная Любовь Георгиевну, следует полагать, что и она тоже без дела не сидела. Ее продукция могла пользоваться одинаковым успехом, как у «белых», так и у «зеленых». Может быть, это было одной из причин того, что «мадам» не спешила покидать родные пенаты, как это уже делали другие.

Угроза относительному благополучию дачников стала гораздо более ощутимой в первые месяцы 1919 г., когда на всем протяжении от Геленджика до Туапсе активизировались действия партизанских групп. К середине года они уже контролировали подъездные пути к ряду населенных пунктов. 10.06.1919 г. Геленджикский Ревком издал декрет «О создании народного имения Солнцедар». К осени была сформирована «зеленая армия», действовавшая под общим командованием и по единому плану. Уже не подлежало сомнению, что Черноморье, за исключением двух-трёх крупных центров, окончательно становилось потерянным для Добровольческой армии.

По мере нарастания опасности, менялась и реакция на нее у обитателей Тонкого мыса. Если раньше с этим как-то пытались ужиться в надежде, что «пронесет», то в 1919 г. сначала «робко», а осенью-зимой – уже «повально», стали распродавать свои земли. И здесь Любовь Георгиевна проявила себя «во всей своей красе». Из записей в «Поземельной книге» следует, что за период февраль 1919 - март 1920 гг. ею было заключено и юридически оформлено 44 сделки по продаже земельных участков. Эти участки были разные, как по размерам (от 600 квадратных сажень – до 2,5 десятин), так и по хозяйственному назначению. Всего Любовь Георгиевна реализовала более 38 десятин, выручив на этом около 650 тыс. руб.

Здесь уместно вспомнить, что писал С. Васюков о спекулятивных ценах на геленджикские земли в начале XX в. Тогда (следует подчеркнуть, - в мирное время) цена в 10 тыс. руб. за десятину казалась ему непомерно высокой, а тех, кто продавал ее за 15 тыс. руб., он называл «аферистами». Средняя стоимость одной десятины проданной «мадам» Фирсовой земли составляла 17 тыс. руб. (одной квадратной сажени – 7 руб.). И эта купля-продажа происходила в самый разгар гражданской войны!!!

Для того чтобы сделки состоялись, необходимо было найти покупателей, привлечь землемеров, неоднократно совершать рискованные поездки с Тонкого мыса в Новороссийск для оформления документов. И все это организовала и осуществила женщина по имени Любовь Георгиевна (Юрьевна) Фирсова!!!

Участие землемеров подтверждается тем, что указанные в документах площади продаваемых участков были выверены с поразительной скрупулезностью - до сотых долей квадратной сажени.

Закономерен вопрос: кто в условиях Гражданской войны додумался приобретать всю эту недвижимость? С позиции сегодняшнего дня такие коммерческие операции выглядят на уровне игры в «русскую рулетку». Но, как ни удивительно, «игроки» находились: их ФИО указаны в «Поземельной книге». Информацию о некоторых покупателях удалось обнаружить в Интернете. Чаще это были офицеры Добровольческой армии (например, Бекенев А.А., Болдырев А.Н., Подольский К., Попов А.С., Сарибан Е.А. ). Были среди них и близкие родственники дачников-«старожилов» м Тонкого мыса (Бойко А.И., Лукин Б.В., Сырокомская М.И.). На что все они рассчитывали?.. Кто-то из них погиб в Гражданскую, кто-то потом был репрессирован, кто-то, распылив свои средства, оказался в эмиграции, влача потом за рубежом жалкое существование.

Зато «неутомимая» Любовь Георгиевна, что называется, «наварила» 650 тыс. руб. Конечно, это уже были далеко не те рубли, что несколько лет назад. В сентябре 1919 г. за 1 фунт стерлингов давали 498 рублей 60 копеек «керенками» или 217 рублей 40 копеек «николаевскими» рублями. Если учитывать, что 1 фут приравнивался приблизительно к 100 граммам золота, то (в самом неблагоприятном для нее раскладе) «мадам» могла иметь порядка 100 кг желтого металла. При всей ее энергичности, столько было не утащить!? Это - подсказка для нынешних кладоискателей.

Как сложилась дальнейшая судьба нашей героини? Однозначный ответ на этот вопрос пока не найден. В краеведческой исследовательской работе Ясеневской школы, говорится, что «после революции барыня уехала за границу». Сделать это ей было очень не просто! Как уже известно, до середины марта 1920 г. Любовь Георгиевна занималась земельно-финансовыми операциями. Эвакуация беженцев в Новороссийске началась в январе. Пароходов не хватало. Часть из них запаздывала из-за штормовой погоды, часть не сумела вовремя прийти на помощь из-за карантина, установленного в иностранных портах. Город, стесненный воинскими частями и беженцами, напоминал в это время тревожно гудящий улей. К 11 марта 1920 года передовая проходила всего в 40-50 километрах. Командование гарнизона распорядилось о первоочередной погрузке на суда раненых и больных военнослужащих. Началась неразбериха: чиновники пытались вывести свое имущество, военные стали самовольно занимать пароходы… О том как происходила загрузка кораблей, хорошо иллюстрирует картина художника Владимирова И.А. (Рис. 17).

Рис. 17. Владимиров И. А. Бегство буржуазии из Новороссийска. 1920 г.

Информация, выложенная на сайт «Участники Белого движения в России» (http://forum.vgd.ru/post/395/70313/p2003498.htm), свидетельствует, что Филимонов Борис Георгиевич (тот самый племянник, что жил в имении Фирсовой) был эвакуирован в 1920 г. в Константинополь. Вероятно, и тетушка последовала вместе с ним.

На Рис. 17 видно, как по трапу на судно тащат огромный ящик, а рядом с ним - женщина в лисьем воротнике. Так могла покидать Родину и наша «мадам» со своими капиталами.

Вместо эпилога.

У знаменитого ученого Г.Д. Филимонова было два сына Георгий и Николай и две дочери: Ольга и Люба. А какие разные характеры, какие разные судьбы… Анализ их жизненного пути, невольно наталкивает на мысль, что еще в детстве у них (особенно у дочерей) сформировался этакий «комплекс Наполеона». Обычно он проявляется в стремлении малорослых (а в связи с этим, по их мнению, - и малозаметных для окружающих) людей в стремлении преодолеть этот «недостаток». У детей Филимонова «комплекс» мог возникнуть не только по причине их небольшого роста, но и из-за недостаточно высокого социального статуса их семьи. Должность, занимаемая их отцом, с одной стороны позволяла им вращаться в великосветских кругах, а с другой - не означала равенства с большинством входящих в него именитых особ.

Люди с «комплексом Наполеона» обычно стремятся всеми возможными способами показать обществу или доказать себе свою значимость. У дочерей Филимонова это проявилось по-разному. Ольга избрала себе стезю благотворительности, направив по ней деятельность и капиталы своего мужа. И надо отдать должное, ее «наполеоновские» амбиции» в этом были реализованы в полной мере. Люба всю свою энергию устремила на развитие личных хозяйств и собственное обогащение. И ей это тоже удалось – она стала одной из самых состоятельных помещиц.

К сожалению, обнаружить в доступных источниках фотографию Любовь Георгиевны не удалось. Может быть, в какой-то степени это компенсируется открыткой с изображением Ольги Георгиевны и ее мужа во время прогулки, представленной на Рис. 18. (http://cdn1.img.sputnik-abkhazia.info/images/101564/23/1015642308.jpg).

Рис. 18. Смецкие на прогулке.

На фото видно, что сестра Любовь Георгиевны была довольно миниатюрной женщиной. Примерно так же могла выглядеть и наша героиня. А это означает, что вышеуказанный комплекс у нее вполне мог присутствовать.

Проявляется это по-разному: например, мужчины в таких случаях любят носить обувь на высоких каблуках. Наша героиня обожала возвышенные места, с которых она, отдыхая от повседневных забот, могла обозревать свои владения. Рядом с имением в Острогожском уезде для этой цели по ее указанию был насыпан целый курган. Излюбленным местом усадьбы Фирсовой на Тонком мысу был балкончик ее дачи.

По мнению психологов, женщины с «комплексом Наполеона» пытаются наверстать недостающие сантиметры своими повышенными амбициями. Это проявляется в желании руководить окружающими, обрести ощущение собственной значимости. Такие черты, как известно, были присущи нашей героине. Но и не только эти… Следует добавить еще несколько штрихов к ее «портрету».

Представление о внешности Любовь Георгиевны мы имеем из описания С. Васюковым его героини «Шмелихи»: этакая разухабистая бабенка в короткой красной юбке и мужских сапогах. По мнению автора этих строк, у самого Васюкова был еще тот характер! Судя по произведениям, написанным им от первого лица, он сам часто выглядит как довольно мрачный скептик, брюзга и любитель покопаться в чем угодно, чтобы отыскивать ложу дегтя. Выше уже было сказано о не объективной его характеристики дачи Фирсовой. Что касается ее наряда, - Любовь Георгиевна вышла к нему в том деянии, в каком занималась по хозяйству. Если бы она знала о предстоящем визите, может и причипурилась бы. А может быть, и нет: кто для нее (с ее «наполеоновскими» амбициями) какой-то Васюков, чтобы перед ним раскланиваться в реверансах.

Кстати, он - еще тот физиономист: «небольшой толстый нос и широкие скулы, не придававшие физиономии ее характера интеллигенции», и хитренькие глазки хозяйки не преминул подчеркнуть. А вот беседы за чаем на темы литературы и искусства (в чем дочь археолога и искусствоведа могла бы дать ему фору) обошел как-то вскользь. Не тем напитком угощала гостя Любовь Георгиевна. Не тем! Знала бы «мадам», в каком свете он ее преподнесет, - достала бы из закромов бутылочку-другую… Тогда и дача в его описании выглядела бы не хуже чем дворец Шахерезады и сама хозяйка больше соответствовала бы тому романтическому образу, в каком некоторые представляют ее сегодня (см. Рис. 1).

Против истины не попрешь: далеки от идеальных были отдельные черты характера нашей героини. Но у нее ли одной?.. В истории нашей страны есть сколько угодно примеров, когда в одном человеке сочетались качества великого государственного деятеля или известного промышленника с наклонностями выпивохи, плута, очковтирателя или казнокрада. Это, конечно, не подлежит оправданию, но и заслуги их перед Отечеством тоже никто не умоляет. Такое же отношение геленджичан к себе, по мнению автора этих строк, заслуживает и Любовь Георгиевна Фирсова. Есть чему восхищаться в этой женщине! Вне всякого сомнения, она была образована и умна, предприимчива и энергична, расчетлива и нетруслива.

Геленджику «мадам» оставила очень приличное наследство. О нем М.М. Осичева подробно изложила в своей статье «Блестящая судьба усадьбы Фирсовых». Вкратце, то, что касается «судьбы», ее имения сводится к следующему.

Сразу после окончательного установления в 1920 г. Советской власти в Геленджике, на землях бывших частных хозяйств были созданы совхозы: на Тонком мысу - это совхоз курортного управления, известный местным жителям под названием «Лечхоз». Основу его площадей (30 га) составляли культивированные земли помещиков Фирсовых. Сады и виноградники этого предприятия на протяжении многих лет снабжали плодами и виноградом здравницы города. Возникший позднее совхоз «Геленджик» расширил виноградные плантации и возродил виноделие. Помещичья усадьба стала его центральной усадьбой. В бывшем особняке размещалась библиотека, а в хозяйственном здании – фирменный винный магазин завода. Приморский участок парка Фирсовых был единственном общественным парком этой части города, где проходили маевки, массовые гуляния и спортивные соревнования.

Сегодня на месте имения Фирсовых успешно функционирует Алкогольно-производственная компания «Геленджик», которая занимает уверенную позицию среди производителей и поставщиков натуральных виноградных вин в России. Винодельня бывших хозяев сохранена как памятник промышленной архитектуры XIX века. Она используется для проведения дегустации и, по сути, является своеобразным музеем промышленного виноделия нашего города.

В заключении необходимо подчеркнуть, что именно Любовь Георгиевна Фирсова была тем человеком, благодаря которому еще в начале XX в. сформировался оригинальный бренд геленджикского виноделия. И очень правильно, что она не забыта и то, что ее логотип через 100 лет украшает один из видов продукции, выпускаемой АПК. Ее имя и сегодня продолжает работать на имидж курорта.

Автор благодарит всех тех, кто оказал ему помощь в сборе и подготовке данного материала: начальнику Архивного отдела администрации Геленджика Колтуновой Юлии Витальевне и ведущему специалисту отдела Ремизовой Лидии Валерьевне, старшему научному сотруднику Геленджикского историко-краеведческого музея Фадеевой Ольге Михайловне, краеведам Ильченко Татьяне Павловне и Романову Вячеславу Михайловичу, жителям нашего города Гринченко Сергею Викторовичу и Мезь Борису Владимировичу, главному специалисту Управления архива администрации г. Новороссийска Хачатрян Вере Георгиевне.

И еще одно немаловажное замечание: занятие Фирсовыми виноградарством и виноделием, вероятно, было им, как говорится: «на роду написано». Эта фамилия восходит к каноническому мужскому имени Фирс. Оно образовалось от греческого tirsos, т.е. украшенный цветам и виноградными гроздьями жезл, который носили во время праздничных процессий. Став членом семьи Фирсовых, Любовь Георгиевна будет уверенно нести этот символический жезл.

Митрофаненко Ю.В.

краевед